Турбулентность - Страница 4

Она значилась в списке контактов, как «Даллас-Эмили» – сначала название города, после ее имя. Таким образом, я не путал ее с «Сан-Фран-Эмили» или «Вегас-Эмили», а значит, мог легко отслеживать других женщин, с которыми спал в остальных городах.

Даллас-Эмили: Я случайно не оставила сережки у тебя в номере?

Дж. Уэстон: Ага. Попрошу кого-то с ресепшн забрать их. Так что ты сможешь зайти за ними, как получится.

Даллас-Эмили: Ты мог бы просто сказать, что я оставила их у тебя, Джейк...

Дж. Уэстон: Я так и сказал.

Даллас-Эмили: Ты же знаешь, о чем я. Возможно, я оставила их потому, что хотела вернуться и поговорить с тобой.

Дж. Уэстон: Именно поэтому я передам их на ресепшн.

Даллас-Эмили: Я могу спросить у тебя нечто личное? Мне кое-что нужно тебе сказать.

Дж. Уэстон: Я не могу помешать тебе отправить текстовое сообщение.

Даллас-Эмили: В следующий раз, когда мы встретимся, не мог бы ты начать нашу ночь с чего-то отличного от слов «на колени» или «открой рот»?

Дж. Уэстон: Я не против сказать перед этим «привет».

Даллас-Эмили: Я не об этом, Джейк! А о том, что между нами есть нечто большее. Нечто настоящее... И я просто...

Дж. Уэстон: Твои многозначительные намеки (...) подразумевают что-то существенное, или ты просто любишь нарушать правила пунктуации без причины?

Даллас-Эмили: Я хочу от тебя большего, Джейк. Большего для нас обоих.

Дж. Уэстон: Больше секса?

Даллас-Эмили: Больше ТЕБЯ. Ты мне ОЧЕНЬ СИЛЬНО нравишься, и я знаю, что из-за своей профессии ты одинок (как и я). И я чувствую, что между нами есть настоящая связь.

Дж. Уэстон: Нет никакой связи, Эмили.

Даллас-Эмили: Если ее нет, то почему мы встречались, когда ты последний раз был в городе? Мы разговаривали НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ, и ты накормил меня ужином из пяти блюд.

Дж. Уэстон: Мы разговаривали тридцать минут, и я купил тебе тако.

Даллас-Эмили: Одно и то же... Каждый раз, как мы видимся, даже если это происходит всего пару раз в месяц, я чувствую что-то и знаю, ты тоже это чувствуешь. Думаю, нам правда было бы хорошо вместе, если бы мы решили развивать эти отношения... Что скажешь?

Я выключил телефон и сделал мысленно заметку заблокировать позже ее номер. В Далласе было множество и других вариантов перепиха, других женщин, желающих от меня лишь трах и короткий бессмысленный разговор. В ту секунду, как Эмили написала слово «связь», мне следовало закончить наше общение.

В моем мире слово «связь» несло скорее значение «пересадочной станции», термина в полетах, который вел к конечной точке назначения и не нес более никакого смысла(имеется в виду двойственное значение слова «connection»). Это слово было связано мимолетным местом, а не конечным пунктом, и никогда не ассоциировалось с отношениями.

Войдя в спальню, я стал искать галстук, но остановился, когда краем глаза увидел заголовок в бегущей строке внизу экрана ТВ.

Новое будущее, великое начало Элит Эйрвейс, в роли компании №1, начнется уже в этот понедельник.

Блондинка-ведущая как раз брала интервью у идеально выглядящего, похожего на робота, сотрудника компании. На нем были надеты стандартный сине-белый галстук, значок с надписью «Я люблю Элит Эйрвейс» на правом нагрудном кармане рубашки, а на лице была натянута перманентная улыбка. Не важно, сколько херни слетало с его уст, эта улыбка ни на секунду не исчезала.

– Ну, мы авиалинии №1 в стране не просто так, Клара. – Представителю компании явно не было и двадцати пяти. – Вот почему мы рады приобретению Сигнатуре Эир и Контрерас Эйрвейс.

– Это верно! – Блондинка похлопала в ладоши. – Сегодня утром вы объявили, что только что купили Контрерас Эйрвейс! Сейчас невероятно удивительный этап развития вашей компании!

– Спасибо, Клара. Именно об этом идет речь в девизе нашей команды: «Мы сделаем, что угодно, чтобы быть лучшими, и не важно, что для этого потребуется».

Не важно, что для этого потребуется...

Заголовок снова прокрутился в нижней части экрана, и я почувствовал, как падает мое кровяное давление. Уверен, для большинства зрителей, все выглядело, как еще один сегмент бизнеса, еще один молодой гость в студии рассказывает о перевороте в авиа-индустрии и воплощении американской мечты. Но для меня эти слова значили больше, чем просто конец эпохи. Они означали то, что я никогда не смогу простить и забыть.

Сильно злясь, я заставил себя отвернуться от телевизора и снова отправиться в душ. Включил очень горячую воду и попытался сосредоточиться на чем-то другом. Но без толку. Этот уродливый заголовок так и стоял перед глазами.

К черту. Я не стану спускаться в конференц-зал, пока так себя чувствую.

***

Через три часа...

– Спасибо, что пришли вовремя, мистер Уэстон. – Доктор Кокс бросила на меня взгляд, открывая двери конференц-зала. – Вы специально посетили нас так поздно, когда до вашего рейса в Сингапур остаются считанные часы, или это простое совпадение?

– Удобное совпадение.

– Конечно. – Она застонала и повела меня к небольшой комнате. – Вы можете сесть за стол вон там.

Я вошел в комнату и заметил, что они превратили скудное пространство в нечто вроде места для собеседований. На стенах висели постеры о новой политике Элит, проекционный экран и стопка книг о законе федеральной авиации на высоком, отдельно стоящем стуле. Так же в углу стояли две большие коробки с надписью «Дж. Уэстон», а стол был буквально завален огромными биндерами, блокнотами и ручками.